phone заказать звонок

Севастьянов Г.В. Третейская реформа в России: хронология основных событий и специфика содержания

Севастьянов Глеб Владимирович –
кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гражданского процесса Санкт-Петербургского государственного университета,
главный редактор журнала «Третейский суд»,
член правления Российского центра содействия третейскому разбирательству

Третейская реформа в России:
хронология основных событий и специфика содержания

1.Хронология событий

Законопроекты в области альтернативного разрешения споров с большим трудом пробивали себе дорогу в российской законотворческой традиции. Обычный срок от разработки до принятия законопроектов Госдумой не менее пяти лет! Так было и в ходе первой третейской реформы, завершенной в 2002 г., когда изначально Временное положение о третейском суде по разрешению экономических споров действовало десять лет, и при подготовке Федерального закона о медиации, и в других, к сожалению, пока немногочисленных случаях.

Важным обстоятельством и несомненным положительными моментами первой реформы третейского разбирательства было ее проведение «снизу» (как известно, в тот период законопроекты по третейской реформе изначально готовились экспертами Торгово-промышленной палаты) и завершение одновременно с обновлением процессуального законодательства — Гражданским процессуальным кодексом РФ и Арбитражным процессуальным кодексом РФ, что обеспечило комплексное развитие и публичного, и частного процессуального права[1].

Разработчикам новых законов было не просто воспринять новации или так называемые международные стандарты в области альтернативного разрешения споров. Главных препятствий на этом пути было два: первое — консерватизм отечественной правовой традиции (все новое, хоть и передовое, как отмечалось, с большим трудом пробивает себе дорогу); второе — не полный учет национальной специфики в сформулированных на международном уровне рекомендациях.

Усугубляло ситуацию отсутствие собственной и всеми признанной системы координат в сфере негосударственного разрешения споров и урегулирования конфликтов (альтернативного разрешения споров) или ясного понимания правовой природы регулируемых отношений. Поэтому довольно часто при разработке проектов использовались приемы законодательной техники и правовой специфики, заимствованные из отраслей законодательства и права, весьма отдаленно связанных с сущностью тех или иных институтов альтернативного разрешения споров (далее — АРС). В результате регулирование институтов АРС обрастало не свойственными чертами формальности, огосударствления и излишней императивности. Для третейских судов (арбитражей) этот процесс можно обозначить термином «судоизация», поскольку диспозитивная процессуальная форма третейского разбирательства существенно сближалась с процессуальной формой государственного судопроизводства, императивно установленной на уровне законодательства. Тем самым, размывались те существенные привлекательные особенности, на которые опираются стороны при выборе третейского разбирательства как способа разрешения их разногласий, что, конечно же, может привести к снижению доверия к третейским судам как институту гражданского общества.

Вторая реформа третейского разбирательства в России, о которой пойдет речь в настоящей публикации, изначально также была инициирована «снизу» — третейским сообществом страны, и лишь несколько позднее была поддержана и стала развиваться на высоком официальном уровне.

Причины начала второго этапа третейских реформ имеют как внутреннее, так и международное основание. К числу последних следует отнести принятие в 2006 г. изменений к Типовому закону «О международном торговом арбитраже», содержащих значительные новеллы по вопросам действительности арбитражного соглашения и применения обеспечительных мер в ходе третейского разбирательства. Тем самым, возникла необходимость гармонизации новых международных стандартов арбитрирования на национальном уровне. Вторым, но, как говорится, не по счету, фактором третейского реформирования стало значительное снижение доверия к институту третейского разбирательства в нашей стране. Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» содержал и пока еще содержит в себе лакуны, которыми не преминули воспользоваться недобросовестные «организаторы» постоянно действующих третейских судов. Речь идет о мимикрии под государственные суды, которые встречаются в наименованиях и регламентах отдельных центров третейского разбирательства, что дает им возможность откровенно манипулировать действиями сторон, а иногда и злоупотреблять несуществующими возможностями по исполнению третейских решений самим третейским судом. К борьбе с этими злоупотреблениями действующее в нашей стране третейское законодательство оказалось не готовым, поскольку реальных рычагов воздействия на лиц, злоупотребляющих третейским разбирательством, в нем попросту не оказалось. Так, например, когда по представлению прокурора было инициировано разбирательство в отношении так называемого «Федерального третейского суда», ему предписали лишь устранить несоответствие в наименовании. В результате на месте данного третейского суда возник другой, не менее одиозный. И сейчас на слуху «Арбитражный третейский суд города Москвы», «Высший арбитражный третейский суд» и проч.

2011 г. — идея третейской реформы сформулирована третейским сообществом

Начало современного реформирования института третейского разбирательства в России было положено внесением в Госдуму в 2011 г. проекта Федерального закона «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»». Основой для новации стали изменения в Типовой закон ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже» в редакции 2006 года. Однако этой инициативе, хотя она была и поддержана в первом чтении и подготовлена ко второму, так и не удалось развиться: в 2013 г. Госдума приняла решение о приостановлении рассмотрения законопроекта.

В 2011 г. Редакция журнала «Третейский суд» провела исследование по вопросу о том, что следует предпринять для повышения уровня (качества) третейского разбирательства (исключения злоупотреблений правом на создание третейского суда) в России? Опрос был основан на мнении председателя ВАС РФ А. А. Иванова об ограничении функционирования третейских институтов только торгово-промышленными палатами страны[2]. По результатам опроса за эту позицию проголосовали лишь 7% респондентов (34 из 473 участников). Абсолютным лидером стало другое мнение — о необходимости внесения изменения в действующее законодательство о третейских судах — 82% (390 респондентов). Тут следует особо отметить, что речь шла именно об изменениях в действующем законодательстве, а не замене действующего законодательства новым. 

Вполне понятно, что инициировать изменение действующего законодательства Редакция «ТС» была не в состоянии, но создать условия для позитивного информирования о ведущих третейских судах страны ей было вполне по силам. Так родился новый редакционный проект «Знак качества третейского разбирательства»[3], участникам которого предлагалось войти в «Список надежных третейских судов России», который бы стал рекомендацией Редакции для предпринимателей и граждан. В термин «надежный»Редакция «ТС» вкладывала следующее значение: «третейский суд уже зарекомендовал себя как надежный партнер и профессионал в третейском сообществе, ему оказывают доверие предприниматели и граждане, разрешая в нем значительное число споров».

Важным условием проекта являлась добровольность участия в нем постоянно действующих третейских судов нашей страны. Участникам проекта предлагалась анкета, которую следовало заполнить и направить в Редакцию «ТС».

Критерии для включения в Список:
— общее число рассмотренных дел;
— возможность ознакомления с организационными документами и методическими материалами третейского суда (Положение, Регламент, Список судей и др.) на сайте третейского суда;
— публикация практики третейского суда на страницах «ТС» и других изданий;
— участие в Общественной аттестации в Российском центре содействия третейскому разбирательству (РЦСТР) более 5 арбитров третейского суда;
— участие в Общественной сертификации третейского суда в РЦСТР;
— проведение научно–практических мероприятий: круглых столов, семинаров, конференций (по проблематике третейского разбирательства и альтернативного разрешения споров);
— наличие Соглашений о сотрудничестве между организацией, создавшей третейский суд, и компетентными государственными судами;
— общественные награды и общественное признание.

Каждому из критериев соответствует определенное количество баллов, суммарный показатель которых (70 баллов) является достаточным условием для включения третейского суда в Список, что обеспечивало объективность включения либо отказа в таковом. Так как заявленная сумма баллов была достаточно высока, был и другой вариант включения в Список — соответствие необходимому условию: рассмотрение третейским судом более 300 дел; публикация практики третейского суда (более 20 дел); участие в Общественной сертификации в Российском Центре содействия третейскому разбирательству. Таким образом, для включения в Список требовалось соблюсти либо необходимое, либо достаточное условие.

Этот проект до сих пор существует. Однако войти в Список смогли лишь пять третейских институтов, поскольку критерии были осознанно завышены, а активность третейских центров явно не соответствовала важности исторического момента. Стоит также отметить скепсис, который проявили к проекту ведущие третейские институты страны, хотя именно их участие могло создать основу для полноценного развития данного начинания. С началом современной реформы третейского разбирательства актуальность проекта стала не столь очевидной, и прежде всего за счет предложения разработчиками законопроектов других критериев и мер, направленных на борьбу со злоупотреблениями в третейском разбирательстве. Эффективность и соразмерность их введения будет рассмотрена в дальнейшем.

2012 г. — формирование первых рабочих групп по изменению третейского законодательства. Официальный старт третейской реформы

Первая рабочая группа по реформированию действующего законодательства о третейском разбирательстве была создана по инициативе Редакции журнала «Третейский суд» Российским Центром содействия третейскому разбирательству (далее — РЦСТР) в начале 2012 г. Рабочая группа РЦСТР в течение двух месяцев подготовила первые предложения, состоящие в модернизации Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» (далее — закон о третейских судах). Разработчики предложили уточнить требования к наименованию третейских судов, создать единую общедоступную базу центров третейского разбирательства страны и их процессуальных документов, ввести саморегулирование в третейском сообществе, а также несколько оптимизировать третейское разбирательство «внутренних споров». К середине года свою версию закона[4] о третейских судах разработала Национальная третейская палата (Новосибирск), которая, в принципе, была «созвучной версией» законопроекта РЦСТР.

Осознание необходимости трансформирования законодательства о третейском разбирательстве стало катализатором для формулирования предложений по третейской реформе от многих заинтересованных структур, включая такие известные объединения предпринимателей, как Торгово-промышленная палата Российской Федерации[5] и Российский союз промышленников и предпринимателей[6].

Редакция «ТС» предприняла усилия по консолидации разрозненных рабочих групп, занимающихся формулированием предложений по третейской реформе, а также объединению ведущих специалистов страны для этой деятельности. Во второй половине 2012 г. было организовано взаимодействие ведущих специалистов страны на уровне Экспертного Совета третейского сообщества (ЭСТС)[7], который провел обобщение всех известных предложений по третейской реформе. В результате был подготовлен опросный лист ЭСТС[8] (в настоящее время в ЭСТС входят 35 специалистов). По результатам опроса[9] подведены итоги исследования ЭСТС, сформулированы перечни предложений по третейской реформе, поддерживаемые и отклоненные ЭСТС, а также сформулированы вопросы, которые требуют дополнительной проработки для построения научно-обоснованной концепции по изменению действующего законодательства. Тем самым, был сформирован «скелет» концепции по третейской реформе в России[10].

Наиболее активная роль в продвижении предложений по третейской реформе принадлежит Российскому союзу промышленников и предпринимателей (далее — РСПП). В конце 2012 г. года на Бюро Правления РСПП, участие в котором принял Председатель Правительства РФ Д. А. Медведев, были озвучены предложения по третейской реформе. В этом же году Председатель Правительства РФ сформулировал поручение Минэкономразвития России и Минюсту России об образовании рабочей группы из числа представителей заинтересованных органов исполнительной власти, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации и организаций в целях развития института третейских судов в Российской Федерации, а также формулирования соответствующих предложений. Несколько позже Президент России В. В. Путин дал поручение Правительству РФ по реализации Послания Федеральному собранию: «…3. Правительству Российской Федерации: 1) разработать с участием объединений предпринимателей комплекс мер по развитию третейского судопроизводства в российской Федерации; 2) проработать вопрос о создании третейского суда в рамках таможенного союза. Срок — 1 июля 2013 г.».

Этими поручениями был дан официальный старт третейской реформы, а сама работа по подготовке концептуальных предложений и законопроектов переместилась на уровень органов исполнительной власти, что, конечно же, не могло не отразиться на дальнейшем ее течении. С одной стороны, взаимодействие между заинтересованными лицами было налажено, поскольку на министерском уровне появился своего рода центр третейского реформирования, в который стекались все инициативы, однако с другой — компиляция возможных предложений лицами, не погруженными во многие уникальные процессуальные особенности и практику третейского разбирательства, создавала значительные риски оторванности предложений от природы третейского разбирательства, что во многом и произошло в дальнейшем.

2013 г. — создание рабочих групп по третейской реформе Минэкономразвития России и Минюста России. Подготовка официальных концептуальных предложений

Стоит отметить, что начало этой деятельности на уровне Министерства экономического развития России вселяло значительный оптимизм, т. к. участие в рабочей группе принимали не только государственные чиновники самого высокого ранга, а саму деятельность возглавил Министр экономического развития А. Р. Белоусов, но и экспертное сообщество страны. Работа велась в активном диалоге и возможность формулирования мнений по любому рассматриваемому вопросу была у каждого присутствующего на заседании. Рабочая группа Минэкономразвития России[11] закончила свою работу в апреле 2013 г., не завершив свое начинание до конца, осуществив подготовку промежуточного документа под названием «Концепция развития третейского разбирательства в Российской Федерации»[12]. 

Интересным моментом третейской реформы стал период своеобразного двоевластия, поскольку поручения Президента РФ и Председателя Правительства РФ наделяли полномочиями по созданию рабочих групп как Минэкономразвития России, так и Министерство юстиции, чем каждый и руководствовался в своей деятельности, причем поручение Минюсту было более высокого уровня. Вследствие этого постепенно инициатива по третейскому реформированию перешла к Минюсту России, которое создало так называемую межведомственную рабочую группу.

Работу межведомственной рабочей группы возглавила Е. А. Борисенко — заместитель Министра юстиции России. Объединенная рабочая группа несколько раз собиралась и еще раз обсуждала ключевые моменты реформы. На одном из таких заседаний Е. А. Борисенко предложила использовать конструкцию юридического лица для осуществления функций контроля за третейским разбирательством со стороны Минюста России. Дискуссия вокруг этого мнения стала во многом определяющей для третейской реформы в нашей стране. Итоговое заседание по утверждению подготовленного Минюстом России «Комплекса мер по развитию третейского судопроизводства в Российской Федерации»[13], прошло под председательством Министра юстиции России А. В. Коновалова. К сожалению, высказать свое мнение о данном документе смогли не все присутствующие на заседании.

Сравнительный анализ концептуальных подходов, выраженных в итоговых документах министерств, показывает их принципиальное отличие. Если ключевые подходы рабочей группы Минэкономразвития России сводились к тому, что: 1) проходит регистрация постоянно действующих третейских судов в специальном реестре при Минюсте России; 2) решения незарегистрированных ПДТС не имеют юридической силы; 3) ПДТС могут создавать некоммерческие организации или отдельные коммерческие организации; то Комплекс мер Минюста предусматривал: своего рода лицензирование третейского разбирательства специальным органом Минюста России, наделенным полномочиями выдавать разрешение на создание ПДТС, причем сам ПДТС должен быть создан как юридическое лицо — исключительно некоммерческая организация, не основанная на членстве. Разрешение на «администрирование» третейского разбирательства в Минюсте должны также получать иностранные центры третейского разбирательства. Учитывая, что место третейского разбирательства никаким образом не связывает организаторов ПДТС, данное ограничение «повисает в воздухе». Кроме того, Минюст существенно формализовал третейское разбирательство в институционных центрах.

Тем самым, концепция Минюста предложила значительные ограничения для третейского разбирательства в России, в том числе и формального характера. Цель этого ограничения также не скрывалась — сокращение числа третейских центров до одного-двух десятков на страну (!).

Во второй половине 2013 года Комплекс мер по развитию третейского судопроизводства получил поддержку и был принят Правительством Российской Федерации за основу для реформирования действующего законодательства, что предопределило следующие шаги реформирования: разработку и внесение в Госдуму РФ проекта федерального закона, направленного на совершенствование системы третейского судопроизводства (в срок до 15 июня 2014 г. — согласно поручению Президента РФ В. В. Путина; в срок до 2 июня 2014 г. — согласно указанию Председателя Правительства РФ Д. А. Медведева).

Необходимо отметить, что экспертное сообщество страны создало еще одну специальную площадку, позволяющую взаимодействовать на общероссийском уровне — в начале июля 2013 г. в Санкт-Петербурге в Президентской библиотеке им. Б. Н. Ельцина состоялся Первый Всероссийский Форум третейского и делового сообществ[14], на котором обсуждались базовые подходы к третейской реформе и конкретные предложения ЭСТС по совершенствованию законодательства, а также демонстрировались достижения ведущих третейских институтов страны, поскольку многие центры третейского разбирательства, включая Третейский суд при ТПП РФ, Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате, Третейский суд «Газпром», Сибирский третейский суд, Межрегиональный третейский суд, Международный третейский суд «IUS», Третейский суд при Фонде «Право и экономика ТЭК», отмечали 20-летие своей деятельности[15].

Показать достижения третейских судов страны было особенно важно в создавшей обстановке, когда без какого-либо мониторинга активно формировалось мнение о глобальных злоупотреблениях в третейском разбирательстве в нашей стране, создававшее атмосферу истерии и демонизирующее идею третейского разбирательства. Итоговый документ форума отражал реальный уровень развития АРС в нашей стране[16] и, по сути, в концентрированном виде представлял собой Концепцию развития АРС в России (!), о чем были проинформированы все ветви государственной власти страны.

2014 г. — подготовлены первые версии законопроектов по третейской реформе. Отрицательное заключение Администрации Президента. Сроки внесения в Госдуму пропущены

Министерство юстиции России подготовило законопроекты по третейской реформе в рекордно короткие сроки. Пакет законопроектов включал четыре федеральных закона:
1. Федеральный закон «О третейских судах и арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»;
2. Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О третейских судах и арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»»;
3. Федеральный закон «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации»;
4. Федеральный конституционный закон «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в Российской Федерации» в связи с принятием Федерального закона «О третейских судах и арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»».

17 января 2014 г. они стали достоянием общественности[17]. Заинтересованные лица могли направить свое мнение о содержании законопроектов непосредственно в Минюст в течение 45 дней, начиная с момента опубликования. То, что произошло в дальнейшем, поразило не только специалистов Минюста, в адрес которого поступило более 20 полновесных заключений, включая проверку законопроектов на коррупционную составляющую[18]. Министерство юстиции провело гигантскую работу по обобщению поступивших предложений, сформировав таблицу по итогам публичного обсуждения законопроектов по третейской реформе[19]. Однако большинство предложений и критических замечаний были отклонены Минюстом с бескомпромиссной ссылкой на Комплекс мер по развитию третейского судопроизводства в Российской Федерации.

Львиная доля заключений на законопроекты была собрана в специальном номере журнала «Третейский суд», посвященном третейской реформе[20]. Однако редакция «ТС» и Экспертный Совет третейского сообщества этим не ограничились. Во-первых, на основе опубликованных законопроектов ЭСТС провел еще одно исследование, которое совместно с первым опросом позволило представить уточненный вариант концепции законопроектов по третейской реформе[21], исходящий от российского третейского сообщества. Во-вторых, они выступили с новой инициативой по созданию еще одной консолидированной структуры — Постоянно действующей конференции третейского сообщества[22] (далее — ПДКТС), объединяющей ведущие центры третейского разбирательства страны, целью которой стало экспертное сопровождение законопроектов по третейской реформе до момента их принятия Госдумой. Участниками ПДКТС, кроме непосредственно Редакции «ТС» и ЭСТС, стали: Российский Центр содействия третейскому разбирательству, Российский союз промышленников и предпринимателей; Национальная третейская палата; Межрегиональный центр арбитража; Третейский суд при ОАО «Газпром»; Третейский суд при АНО «Независимая Арбитражная Палата» и Третейский суд при ОАО «ЛУКОЙЛ». К назначенному времени участники ПДКТС подготовили свое, по сути, отрицательно заключение на законопроекты и направили его в Минюст России[23].

Кроме того, в специальном номере журнала «Третейский суд», посвященном третейской реформе был представлен уникальный аналитический обзор мнений ведущих центров третейского разбирательства России — Сводная таблица мнений по наиболее принципиальным вопросам третейской реформы[24]. Наглядность таблицы обеспечивала цветная двухстраничная вкладка. В числе респондентов данного исследования были не только участники ПДКТС, но и Проект «Комфортная правовая среда» партии «Единая Россия», а также Ассоциация участников по содействию в развитии третейского разбирательства (Российская арбитражная ассоциация). Таблица позволяет понять, насколько консолидированы мнения внутри третейского сообщества, как на уровне ПДКТС, так и в российском масштабе. К сожалению, организаторам исследования так и не удалось выяснить позицию ТПП РФ по рассмотренным в Таблице проблемам. Тем самым, осталось не реализованным ожидание, что ТПП РФ, как и в ходе первой реформы третейского разбирательства, возьмет на себя роль консолидирующего лидера, что, несомненно, способствовало бы эффективному проведению современной третейской реформы.

К концу мая развернутое заключение на третейские законопроекты подготовил Совет при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства[25], который хоть и высказал целый ряд существенных замечаний, но в целом поддержал инициативу Минюста.

Создалось впечатление, что Рубикон уже пройден и ничего уже не может воспрепятствовать внесению законопроектов в Государственную Думу в назначенные сроки. Редакция «ТС», понимая, что правовые аргументы для убеждения уже не действуют, предложила более широкий взгляд на предложенные законопроекты и последствия их возможного принятия за основу. Были сформулированы несколько тезисов, которые могли, как говорится, взять за живое…

Первый из них общеконцептуального характера: «Третейский суд — институт гражданского общества, основанный на доверительных отношениях сторон, — хотят наделить такими процветающими в современности пороками человечества, как недоверие, отказ от данного слова, бюрократизм, формализм и волокита, не говоря уже об огосударствлении и превращении третейских судов в подобие судов государственных».

Следующие два откровенно предостерегающие:

«Закономерным итогом реализации мер, направленных на сокращение численности отечественных центров третейского разбирательства, введения лицензирования их деятельности, поощрения злоупотреблений в третейском разбирательстве со стороны лиц, против которых будут выноситься третейские решения, поддержка последовательного ограничения компетенции третейских судов, присутствующая в современной практике государственных арбитражных судов с опорой на неправовые конструкции (например, так называемый принцип объективной беспристрастности третейского суда), и воплощение этих подходов в законопроектах по третейской реформе вкупе с развернувшейся в настоящее время информационной компанией по созданию негативного образа отечественных третейских судов, что стало основой для обоснования предлагаемых мер, приведут не только к снижению доверия, но и деградации идеи третейского разбирательства в России. По мнению Редакции журнала «Третейский суд», если концепция пакета законов не претерпит существенных изменений, то стоит ожидать, что число споров, рассматриваемых отечественными третейскими судами, в том числе и ведущими, сократится на порядок».

«По смыслу законопроектов по третейской реформе предполагается отяготить институт третейского разбирательства не свойственными для него, как способа альтернативного разрешения споров, чертами: ввести разрешительную систему создания и установить меры дополнительного контроля со стороны не только государственных судов, но и органов исполнительной власти — Минюста России. Эти новеллы законопроектов идут вразрез с правовой природой третейского разбирательства, в том числе международного коммерческого арбитража, как диспозитивных институтов гражданского общества (частно–процессуального права). Возможным последствием искажения правовой природы третейского разбирательства может стать его несоответствие общепризнанным международным стандартам, выраженным в том числе в Нью–Йоркской конвенции, что может служить основанием для отказа в признании и приведении в исполнение в зарубежных юрисдикциях решений международного коммерческого арбитража, вынесенных на территории Российской Федерации! Создание таких правовых рисков на международном уровне не может соответствовать национальным интересам по определению».

Как отмечалось, согласно Поручению Президента страны, срок внесения законопроектов по третейской реформе заканчивался 15 июля 2014 года. Однако законопроекты на рассмотрение в Госдуму так и не были внесены. Немногим ранее стало известно о том, что третейские законопроекты, подготовленные Минюстом России, не получили одобрения в Администрации главы государства, о чем говорится в заключении Государственно–правового управления Президента РФ[26]. Наиболее существенными моментами заключения являются следующие позиции ГПУ:

1) предмет международного коммерческого арбитража должен регулироваться только одним федеральным законом — законом РФ «О международном коммерческом арбитраже»;

2) третейские суды не должны быть подчинены государственным судам или федеральным органам государственной власти, поскольку они имеют договорную природу; наделение государственных судов или федеральных органов государственной власти многочисленными существенными полномочиями, влияющими на деятельность третейских судов, нежелательно;

3) проработка вопроса о применении требований к третейским судам ad hoc недостаточна;

4) требует дополнительного обоснования и приведения убедительных аргументов концепция, предусматривающая разные правовые режимы в отношении третейских судов при торгово–промышленных палатах и иных третейских судов;

5) внесение изменений в Уголовный кодекс преждевременно, поскольку не представлено обоснование необходимости криминализации тех или иных действий арбитра. Рассмотрение арбитра в качестве должностного лица, как это представлено изменениями в УК, видится спорным;

6) законопроекты требуют согласования с проектами других федеральных законов, находящихся в Государственной думе, в том числе принятым в первом чтении проектом федерального закона «О внесении изменений в закон РФ „О международном коммерческом арбитраже“»;

7) необходимо уточнение мнения Верховного суда Российской Федерации по законопроектам, замечания которого учтены не в полном объеме.

Казалось, что наметился кардинальный разворот третейской реформы и разработчики изменят парадигму законопроектов. Однако этого, к сожалению, не произошло.

После получения отрицательного заключения Администрации Президента РФ Минюст если что и изменил, так это стиль своей работы. Узнать о том, что происходит в «недрах Минюста» с законопроектами стало фактически невозможно, поскольку межведомственная рабочая группа в полном составе больше не собиралась. Тем самым, экспертное сообщество было отстранено от дальнейшей доработки текстов законопроектов. С середины лета 2014 г. и фактически до момента внесения законопроектов в Госдуму третейская реформа велась латентно. Можно было лишь узнать основные новости, да и то, как говорится, из третьих рук…

В этот период в развитие идеи представления позитивной информации о становлении третейского разбирательства и в целом альтернативного разрешения споров в России была предложена, а затем и поддержана, еще одна инициатива «ТС» и ЭСТС. В ходе Второго Всероссийского форума третейского, медиативного и делового сообществ[27], который проходил в ноябре 2014 г. в Москве в Российском союзе промышленников и предпринимателей состоялась торжественная церемония вручения Общественной премии альтернативного разрешения споров «Арбитраж и Примирение»[28]. Главным критерием присуждения Премии является деятельность номинанта, связанная с созданием благоприятных условий для институционализации третейского разбирательства и других способов АРС в России, позволяющая выйти на новый качественный уровень их применения и направленная на решение ключевых проблем развития негосударственных способов разрешения споров и урегулирования конфликтов в нашей стране, т. е. деятельность в общих интересах.

Сам Форум, конечно же, был посвящен третейской реформе, а также развитию в России судебных и внесудебных примирительных процедур. В формате дискуссии ведущими экспертами страны были подвергнуты аргументированной критике спорные подходы, такие как: создание третейских центров как самостоятельных юридических лиц; концепция ВАС РФ о так называемой объективной беспристрастности третейского суда и ряд других вопросов. Формат, предложенный организаторами конференции, оказался настолько эффективным, что впоследствии стало известно о снятии с «повестки дня» основных, озвученных на форуме, проблем, причем как на уровне практики государственных судов, так и в законопроектной работе по третейской реформе.

Деятельность по доработке законопроектов сильно затянулась. Стало известно, что даже на уровне официальных разработчиков законопроектов по третейской реформе не просто прийти к согласию. В конце 2014 г. в Правительстве РФ состоялось совещание, итогом которого стало еще одно поручение для разработчиков проектов по третейской реформе — создать систему третейских судов в России на базе отечественных флагманов — Международного коммерческого арбитражного суда и Морской арбитражной комиссии при ТПП РФ.

2015 г. — внесение законопроектов по третейской реформе в Госдуму

В начале года были подготовлены варианты законопроектов, реализующих поручение Правительства РФ. Правда, их согласование вновь затянулось, а, по сути, превратилось в создание уточненных версий, где идея создания «системы третейских судов» была фактически свернута.

В конце концов, удалось достичь необходимого компромисса для внесения законопроектов Минюста в Государственную Думу, а сам компромисс, видимо, состоял в возможности доработки законопроектов на соответствующих чтениях.

В результате, 8 мая 2015 года Правительство РФ внесло в Госдуму уже не четыре, а два законопроекта:

  1. Проект Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»[29];
  2. Проект Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»»[30].

К сожалению, пока неизвестна судьба проекта Федерального закона «О внесении изменений в части первую и вторую Налогового кодекса Российской Федерации», которым должен быть предусмотрен льготный режим налогообложения деятельности, связанной с третейским разбирательством.

Сразу после внесения законопроектов в Госдуму произошел интересный казус. На сайте Госдумы появилась информация, что законопроекты будут рассмотрены в первом чтении лишь осенью, примерный срок — сентябрь. Однако буквально через несколько дней Госдума передумала, и сроки рассмотрения в первом чтении были назначены на июнь 2015 года. Как стало понятно, и в Госдуме мнения по законопроектам разделились.

В середине июня 2015 г. на первом заседании профильного комитета Госдумы по третейским законопроектам их рассмотрение было перенесено на конец месяца ввиду неявки лиц, ответственных за законопроекты со стороны Минюста России. Кроме того, на заседании было отмечено, что сами законопроекты требуют серьезного обсуждения.

Нельзя не отметить еще одно событие. На уровне Российского Центра содействия третейскому разбирательству в 2012-2015 годах прошло несколько серьезных обсуждений как концептуальных предложений, так и готовящихся к внесению законопроектов Минюста по третейской реформе. В данной работе также принимали участие представители известных отечественных центров третейского разбирательства. На одном из первых заседаний, посвященных третейской реформе, А. С. Комаров высказал предложение по созданию альтернативного законопроекта по третейской реформе, в целом предвидя значительные трудности, которые могут сопутствовать этому процессу.

В конце концов, группа РЦСТР по разработке альтернативного законопроекта, включающая представителей и других институтов третейского разбирательства, была создана и приступила к своей работе. Концептуально альтернативный законопроект должен был стать уточненной версией действующего законодательства о третейском разбирательстве, как это изначально предлагалось третейским сообществом страны. В мае 2015 г. альтернативный законопроект был согласован на уровне рабочей группы и фактически готов к внесению в Госдуму, что позволило бы создать Согласительную комиссию и привлечь к участию в проработке законопроектов по третейской реформе экспертов третейского сообщества страны.

2. Специфика содержания

Разработчики официальных законопроектов по третейской реформе проделали титаническую работу. Объем внесенных в Госдуму текстов составил 245 страниц (!). Кроме непосредственной разработки нового «основного закона» о третейском устройстве и «внутреннем» третейском разбирательстве — Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», подготовлены взаимосвязанные изменения в 12 Федеральных законов: Гражданский процессуальный кодекс, Арбитражный процессуальный кодекс, «О статусе судей», «О международном коммерческом арбитраже», «О торгово-промышленных палатах», «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», «Об обществах с ограниченной ответственность», «Об акционерных обществах», «О несостоятельности (банкротстве)», «О саморегулируемых организациях».

Новый «основной закон» о третейском разбирательстве коренным образом отличался от своего предшественника. Об уточнении действующего третейского законодательства можно было говорить лишь в отношении закона о международном коммерческом арбитраже, правда, о нем уже нельзя будет сказать, что он является «близнецом» Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже».

Серьезный массив изменений не ограничен федеральным законодательством. Регулирование третейского разбирательства предполагается также передать на уровень подзаконных актов, что ранее в отечественном законодательстве в области альтернативного разрешения споров предусматривалось лишь при разрешении коллективных трудовых споров, но с принятием Трудового кодекса РФ от этой возможности отказались, что вполне оправданно.

В развитие нового третейского законодательства в срок до шести месяцев с момента принятия Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» должны быть приняты 7 подзаконных актов (!):

1. Указ Президента Российской Федерации «О внесении изменений в Указ Президента Российской Федерации от 13 октября 2004 г. № 1313 «Вопросы Министерства юстиции Российской Федерации»»;

2. Постановление Правительства Российской Федерации об утверждении Положения о порядке выдачи разрешения на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения в Российской Федерации;

3. Постановление Правительства Российской Федерации об утверждении порядка депонирования правил постоянно действующего арбитражного учреждения в уполномоченном федеральном органе исполнительной власти;

4. Приказ Министерства юстиции Российской Федерации об утверждении перечня квалификаций, предусматривающих право на ведение юридической практики в иностранных государствах;

5. Приказ Министерства юстиции Российской Федерации об утверждении порядка направления постоянно действующим арбитражным учреждением уведомления об опубликовании депонированных правил арбитража и завершении формирования органов;

6. Приказ Министерства юстиции Российской Федерации об утверждении порядка выдачи предписаний и принятия решений о прекращении деятельности постоянно действующего арбитражного учреждения и их формы;

7. Приказ Министерства юстиции Российской Федерации об особенностях раскрытия информации постоянно действующими арбитражными учреждениями и некоммерческими организациями, при которых они созданы.

Данным пакетом документов будет определен объем полномочий Минюста России по регулированию и контролю за третейскими институтами. Тем самым, в случае принятия законопроектов в данной редакции процесс «огосударствления третейского разбирательства» будет продолжен.

О целях третейской реформы

В пояснительных записках к законопроектам, как говорится, «красной нитью» проходят главные цели или результаты третейского реформирования на современном этапе.

К ним, в частности, относятся:
— цели, связанные с развитием третейского разбирательства в России: повышение качества третейского разбирательства и востребованности данного института гражданского общества; развитие арбитража в России на новом качественном уровне, повышение его авторитета и привлекательности, повышение инвестиционной привлекательности и деофшоризации национальной экономики;
— борьба с многочисленными злоупотреблениями;
— цели, предполагающие учет международных стандартов арбитрирования: гармонизация регулирования институтов третейского разбирательства внутренних споров и международного коммерческого арбитража; учет мировой практики в области регулирования деятельности третейских судов и текущего состояния их развития в стране;
— снижение нагрузки на государственные суды.

Как видно, законопроектами должен охватываться весь круг проблем развития третейского разбирательства как на внутреннем уровне, так и на международном, а также обеспечиваться содействие деятельности системы государственных судов в Российской Федерации.

Забегая вперед, можно с уверенностью отметить, что законопроекты действительно решают две основные задачи: по гармонизации регулирования внутреннего и международного арбитража и в особенности борьбы со злоупотреблениями. Более того, борьба со злоупотреблениями стала своего рода суперцелью законопроектов по третейской реформе, поскольку все основные новации в регулировании обеспечивают достижение именно этого результата. Причем реализации этой цели главным образом должно способствовать серьезное сокращение численности третейских институтов страны. Однако насколько адекватны заявленным целям реформирования и правовой природе третейского разбирательства[31] предлагаемые новеллы законодательства — вот в этом главный вопрос! В данной связи необходимо напомнить позицию Конституционного Суда РФ, выраженную им в Постановлении № 10-П от 26.05.2011, где отмечается недопустимость установления законодательного регулирования, снижающего достигнутый уровень развития третейского разбирательства в России.

Что касается остальных из перечисленных целей, их достижение на основе рассматриваемых законопроектов можно поставить под большое сомнение, если не сказать, что они могут привести к противоположному результату. 

Третейское сообщество страны не раз высказывало аргументированную критику наработок Минюста по третейской реформе[32]. Справедливости ради стоит отметить, что небольшая горстка экспертов и специалистов разделяли стратегическую линию, избранную Минюстом для «повышения качества третейского разбирательства» в России[33]. Теперь по порядку о главном.

Основные дискуссии в рабочих группах

1. Сохранять ли дуализм в регулировании третейского разбирательства?

Этот принципиальный вопрос был поставлен на одном из первых заседаний рабочей группы Минэкономразвития России. И хотя мнения разделились, было поддержано предложение о сохранении двух законов, раздельно регулирующих внутреннее третейское разбирательство и международный коммерческий арбитраж. Главный аргумент апологетов этой позиции состоял в том, что Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» 1993 г. впитал в себя все лучшее и признанное на международном уровне, поскольку он является почти дословной копией Типового закона ЮНСИТРАЛ «О международном торговом арбитраже», а международная унификация арбитражного регулирования создает хорошие предпосылки для обращения за разрешением споров в нашу страну.

Однако следует отметить, что предлагаемые изменения в российский закон о международном коммерческом арбитраже не ограничились отдельными новеллами Типового закона ЮНСТИРАЛ 2006 г., т. к. несмотря на раздельное регулирование международного и внутреннего третейского разбирательства, разработчики законопроектов стремились реализовать целевую установку, связанную с гармонизацией регулирования этих институтов на национальном уровне. И в этом стремлении разработчики, к сожалению, ушли довольно далеко от общепризнанных международных стандартов арбитрирования. При этом основная новелла Типового закона ЮНСИТРАЛ об исполнения обеспечительных мер не нашла поддержки у разработчиков.

Возникает интересный вопрос: все ли новации международного регулирования института международного коммерческого арбитража одинаково полезны для всех юрисдикций? Ответ на него, по нашему мнению, нужно искать в национальных традициях третейского разбирательства и в уровне развития центров третейского разбирательства того или иного государства.

2. О возможных формах контроля за третейским разбирательством.

Как известно, действующее законодательство о третейском разбирательстве обеспечивает так называемый «итоговый контроль» на стадии оспаривания или приведения в исполнение решений третейских судов. «Промежуточный контроль» государственным судом деятельности международного коммерческого арбитража возможен только в случае вынесения им постановления о компетенции  как по вопросу предварительного характера.

Достаточно ли этих международно-признанных возможностей для борьбы со злоупотреблениями третейским разбирательством? Пожалуй, что не всегда, поскольку часть злоупотреблений может быть связана не только непосредственно с третейским разбирательством, но и с сугубо формальными обстоятельствами. Так, в редакцию журнала «Третейский суд» не раз обращались с вопросами: как разыскать тот или иной центр третейского разбирательства, оговорка о котором включена в контракт; где можно ознакомиться с процессуальными документами данного института. Другой вариант, о котором говорилось выше, откровенное манипулирование возможностями третейского разбирательства или введение в заблуждение потенциальных участников третейского разбирательства, выраженное в наименовании третейского института либо его документах. Тем самым, назрел, если, конечно, не принимать во внимание необходимую в данном случае осведомленность и связанную с этим ответственность за выбор центра третейского разбирательства сторон третейского разбирательства, своего рода «входной контроль» для создаваемых в стране институтов третейского разбирательства. Более того, действующее законодательство не предусматривает никаких требований в случае прекращения деятельности институционного центра. Не менее полезной как для потенциальных участников третейского разбирательства, так и для всевозможных контролирующих органов могло бы стать создание общедоступной базы всех ПДТС страны с размещением в ней процессуальных документов третейских институтов. В этом и состоял основной подход к предложениям по третейской реформе, связанный с борьбой с возможными злоупотреблениями, со стороны третейского сообщества, своеобразный «заказ снизу».

Входной и даже текущий контроль документов институционного центра третейского разбирательства при их изменении предусмотрены внесенными законопроектами. Однако этими контрольными возможностями Минюст не ограничился. Главной составляющей контроля, по мнению Минюста, должно стать резкое сокращение — до одного-двух десятков — количества третейских центров страны (!), а для реализации этой магистральной цели в законопроекте сформулированы следующие ограничения:

  1. Для выполнения функций по администрированию третейского разбирательства на территории Российской Федерации необходимо получить разрешение Правительства РФ (!), причем не только национальным, но и иностранным третейским институтам (п. 1 и 3 ст. 44 проекта Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»). С учетом того, что третейские суды являются институтами гражданского общества, это требование искажает основы третейского разбирательства.
  2. Уполномоченный федеральный орган исполнительной власти (скорее всего, Минюст России) может принимать решения о прекращении деятельности третейского института (ст. 48). Подобный контроль со стороны исполнительной власти, не имеющий мировых аналогов, ставит под сомнение принцип разделения властей, гарантированный Конституцией РФ. Более того, запрет на осуществление администрирования третейского разбирательства как вида деятельности, т. е. фактическое лишение своего рода лицензии на вид деятельности юридического лица не соотносится с природой третейского разбирательства как частно–процессуальных отношений[34]. 
  3. Третейские институты могут создаваться исключительно некоммерческими организациями (п. 1. ст. 45). Ограничение по признаку организационно-правовой формы никак не связано с характером злоупотреблений, поскольку сама организационно-правовая форма юридического лица не может быть гарантией от злоупотреблений по определению. 

Для получения разрешения Правительства РФ на администрирование третейского разбирательства некоммерческой организации необходимо доказать соответствие установленным в законопроекте критериям, часть которых носит не объективный, а сугубо умозрительных характер (подп. 4-6 п. 5 ст. 44), чем открывает полную свободу усмотрения при принятии решений:

«…4) деятельность постоянно действующего арбитражного учреждения будет способствовать более широкому применению в Российской Федерации арбитража, укреплению законности, становлению и развитию партнерских деловых отношений, формированию этики делового оборота;

5) наличие у арбитров, давших согласие на включение в рекомендованный список арбитров постоянно действующего арбитражного учреждения, высокого профессионального авторитета в юридическом сообществе;

6) наличие репутации у некоммерческой организации, при которой создано постоянно действующее арбитражное учреждение, масштаба и (или) характера деятельности некоммерческой организации с учетом состава ее учредителей (участников), позволяющих обеспечить высокий уровень организации деятельности постоянно действующего арбитражного учреждения, в том числе в части финансового обеспечения его создания и деятельности соответствующего учреждения».

Особенно трудно будет преодолеть эти законотворческие препоны региональным центрам третейского разбирательства, не имеющим значительных ресурсов, но, тем не менее, выполняющим важную социальную миссию в регионе своей деятельностью. В результате может быть нарушено конституционное и одновременно естественное право каждого на выбор правомерного способа разрешения спора.

3. Об объективной беспристрастности третейского суда.

Концепция объективной беспристрастности третейского института была выработана практикой ВАС РФ фактически сразу после принятия исторического для развития третейского разбирательства в России Постановления Конституционного суда РФ № 10-П от 26.05.2011 о возможности рассмотрения третейскими судами споров о недвижимом имуществе[35]. Казалось бы, между вопросами арбитрабильности и независимости в том значении, в котором ее сформировал ВАС РФ, нет никакой взаимосвязи. Видимо, сформировавшееся в практике ВАС РФ недоверие к отечественному третейскому разбирательству не позволяло отказаться от идеи «повышенного контроля» за третейским разбирательством со стороны компетентных судов, пусть даже вырабатываемые в деятельности государственных арбитражных судов формы контроля не имели аналогов в мировой практике или не соответствовали правовой природе третейского разбирательства.

Идея зависимости сквозь призму возможной аффилированности третейского института и стороны спора стала достоянием общественности в 2011 г.[36] Странно, но эта гипотеза ВАС РФ совершенно выпускала из вида то обстоятельство, что независимость в третейском разбирательстве реализуется в другой плоскости: третейский судья — стороны третейского разбирательства. Идея объективной беспристрастности третейского суда постепенно изжила сама себя, поскольку была доведена до абсурда последующей практикой по данному вопросу. Ведь нельзя просто сказать «а»… Так, снежный ком, запущенный с «горы» ВАС РФ, постепенно превратился в лавину, которая чуть было не оставила под собой не только корпоративные третейские суды[37], которые почему-то «окрестили» «карманными», но третейские суды при торгово-промышленных палатах[38]. Как видно, ВАС РФ благодаря своему недоверию поставил под сомнение саму идею третейского разбирательства как института гражданского общества, и лишь благодаря Конституционному Суду РФ[39], который снова помог разобраться в природе возникающих правоотношений, а затем и Верховному Суду РФ[40], катастрофических последствий для отечественного третейского разбирательства удалось избежать.

В связи с третейским реформированием интерес представляет то обстоятельство, что первоначально разработчики предлагали закрепить концепцию объективной беспристрастности третейского суда в законопроектах по третейской реформе[41], и лишь в версии, внесенной в Госдуму, мы увидели сильно ограниченный вариант этого подхода (п. 2 ст. 46), однако и он явно диссонирует с природой регулируемых правоотношений.

4. О необходимости получения исполнительного листа по искам о признании.

Еще одним, на наш взгляд, нелогичным следствием признания арбитрабильности споров о недвижимом имуществе Конституционным Судом РФ стала выработанная в практике ВАС РФ позиция о невозможности регистрации прав на недвижимое имущество, хоть и подтвержденное решением третейского суда, без его своеобразной легализации в государственном суде путем получения исполнительного листа на решение третейского суда. Нелогичным потому, что данная практика, во-первых, искусственным образом сводит на нет арбитрабильность споров о недвижимости, а во-вторых, никак не обеспечивает борьбу со злоупотреблениями в этой сфере, поскольку государственный суд не может проверить решения третейского суда по существу, а вот манипулирование «сторон третейского разбирательства» третейским институтом в данной ситуации вполне возможно. Поэтому контроль в этом случае необходимо обеспечить в совершенно другой плоскости, позволяющей узнать правообладателю о поступлении на регистрацию решения третейского суда, по которому он может быть лишен своих прав, тогда у правообладателя, еще до момента перехода права, будет возможность, в случае необходимости, защитить свои права.

Как ни странно, но разработчики законопроектов не только решили материализовать некорректную практику государственных арбитражных судов, но и развить идею недоверия третейскому разбирательству, расширив число споров, по которым потребуется обязательное получение исполнительного листа. Так появилась специальная статья «Внесение изменений в юридически значимые реестры», в которой рассматриваемый режим дополнен вопросами внесения записи на основании решения третейского суда в единый государственный реестр юридических лиц, единый государственный реестр предпринимателей, реестр владельцев ценных бумаг или иной реестр на территории РФ (ст. 43).

5. О дополнительной ответственности арбитров и третейских институтов.

Идея введения дополнительной ответственности арбитров (третейских судей) и третейских институтов была сформулирована в самом начале официального этапа третейского реформирования. Установление ответственности всегда подкупает своей простотой в борьбе со злоупотреблениями. Однако разработчикам следовало определиться с видом возможной ответственности.

С уголовной ответственностью вопросов не возникало, правда, по началу, ее не хотели ограничивать уже установленной в законодательстве ответственностью. Предлагались новые составы уголовной ответственности в случае злоупотреблений третейским разбирательством или предлагалось распространить имеющиеся составы уголовной ответственности в отношении должностных лиц и государственных судей на «должностных лиц» третейского суда и третейских судей соответственно.

Другой вопрос о гражданско-правовой ответственности. Разработчики законопроектов, не погруженные в специфику третейского разбирательства, предложили и ее, посчитав третейское разбирательство ничем иным как гражданско-правовой услугой. Лишь настоятельный диалог с третейским сообществом помог разработчикам отчасти разобраться с уникальной правовой природой третейского разбирательства и ограничиться гражданско-правовой ответственность арбитражного института, что также, по нашему мнению, неоправданно.

Нужно понимать, что риски в области альтернативного разрешения споров перераспределяются не так, как в государственном судопроизводстве, например, когда ошибки могут быть обжалованы или пересмотрены в последующей инстанции. Вышестоящих инстанций в третейском разбирательстве нет и быть не может, поскольку это институт гражданского общества и отношения возникают в горизонтальной плоскости. Таким образом, при явно выраженном волеизъявлении сторон на передачу своего спора на рассмотрение лицам, которых они сами выбирают (назначают) в качестве арбитров, все возникающие при этом риски переходят непосредственно на стороны, которые, по сути, самостоятельно распоряжаются своими правами на выбор способа разрешения спора и доверяют рассмотрение своего спора согласованному составу арбитров. 

Что касается гражданско-правовой ответственности третейского центра, то здесь аргументация абсолютно та же. Стороны сами выбирают тот или иной центр третейского разбирательства, которому доверяют не только администрирование, но и решение отдельных процессуальных вопросов, поэтому и ответственность за выбор ложится именно на стороны, в противном случае идея альтернативного разрешения споров начинает постепенно выхолащиваться. 

Не менее важным остается вопрос о несбалансированности ответственности в третейских законопроектах, поскольку сторона (стороны), пожелавшая злоупотребить своими процессуальными возможностями, например, заявлением отвода третейскому судье или обратившись за его назначением в государственный суд, может это делать без каких-либо ограничений.

Впервые установлена интересная норма о возможности снижения гонорара арбитра со стороны администрирующего центра в случае невыполнения или ненадлежащего выполнения им своих обязанностей (посл. предл. ст. 51). Такой нормы нет ни в одном из отечественных регламентов третейских институтов за исключением созданного в 2013 г. регламента Российской арбитражной ассоциации. Необходимость введения положения, вводящего подконтрольность третейских судей не сторонам третейского разбирательства, а центру, вызывает большое сомнение.

6. О третейских судах для конкретного случая (ad hoc).

Большое число «заградительных мер», разработанных Минюстом России, фактически сводится на нет, поскольку они не распространяются на третейское разбирательство для конкретного случая (ad hoc). Об этом обстоятельстве, правда с прицелом на то, что Минюст России в связи с этим откажется от попыток взять третейские центры страны в «ежовые рукавицы», говорилось даже в ходе конференций, затрагивающих вопросы третейской реформы. Однако Минюст России посмотрел на эти возможности в несколько другом ракурсе. Он предложил установить в третейских законопроектах целый ряд ограничений для третейских судов ad hoc, чем превратил их в третейские суды «второго сорта».

Печально то обстоятельство, что стороны в третейском разбирательстве ad hoc не только лишены определенных правомочий и преференций (отказаться от дополнительных контрольных полномочий государственных судов по вопросам компетенции третейского суда, назначения, отвода или прекращения полномочий третейских судей; рассматривать корпоративные споры, обращаться в государственные суды за содействием в получении доказательств), но и фактическое расщепление статуса третейских судов разного уровня, что наверняка приведет к противоречивой практике государственных судов по этим вопросам. К тому же установлен общий запрет на «полное» администрирование третейского разбирательства ad hoc центрами третейского разбирательства, получившими разрешение на эту деятельность от Правительства РФ. Тем самым, Минюст разрушает сложившуюся не только в стране, но и на международном уровне практику содействия третейским судам ad hoc со стороны третейских институтов. Это еще один вариант ограничения возможностей для развития третейского разбирательства в стране.

7. Расширение контроля государственных судов за третейским разбирательством.

Введение в законодательство новых возможностей для государственных судов по контролю за третейским разбирательством разработчики третейских законопроектов обосновывают ссылкой на международные подходы, хотя какая-либо конкретика в этом вопросе не приводится. Контроль в вопросах назначения, отвода или прекращения полномочий третейских судей со стороны государственных судов закрепляет процесс «судоизации» третейских судов, которые, по сути, становятся своеобразной «нулевой инстанцией» государственных судов.

Еще раз отметим, что поскольку третейские суды это институты гражданского общества, то и любые вопросы должны решаться не императивно, а на уровне гражданского общества, не переходящем в государственную вертикаль — в этом смысл альтернативного разрешения споров! К тому же данный подход играет на руку недобросовестным участникам третейского разбирательства, которые в условиях отсутствия какой-либо ответственности, безусловно, воспользуются возможностями по волоките третейского разбирательства с участием государственных судов.

Кроме того, реализация дополнительных контрольных полномочий с введением новых видов производства в государственных судах (глава 471 ГПК РФ «Производство по делам, связанным с выполнением судами функций содействия в отношении третейских судов» и § 3 АПК РФ «Производство по делам, связанным с выполнением арбитражными судами функций содействия в отношении третейского суда») связана с дальнейшим увеличением и без того запредельной нагрузки на государственные суды, что явно противоречит целям, заявленным разработчиками законопроектов.

Другая грань контроля государственных судов за третейским разбирательством представлена в латентной форме. Речь идет о новом подходе к арбитрабильности споров. Если раньше ограничения арбитрабильности споров фиксировались в материально-правовых законах о соответствующем виде правоотношений (например, законе о несостоятельности (банкротстве)), то теперь перечень неарбитрабильных споров включен в законодательство, регулирующее деятельность государственных судов, — п. 2 ст. 33 АПК РФ и ст. 221 ГПК РФ). Тем самым, в дальнейшем регулирование возможностей третейского разбирательства будет проводиться не изменением в законодательство о третейском разбирательстве, а через нормы публичного процессуального законодательства!

Сам перечень исключений из числа арбитрабильных споров, по нашему мнению, также нуждается в дополнительной проработке. Особенно дискуссионной является норма о невозможности рассмотрения споров из госконтрактов, правда с оговоркой, — до момента создания специального третейского суда, что напоминает создание таможенного третейского суда, о котором говорилось в Поручении Президента РФ, от которого, видимо, отказались по вполне понятным причинам. К тому же предлагаемый подход к регулированию арбитрабильности споров с формированием ограничительного перечня (негативный способ определения арбитрабильности), нельзя признать эффективным, о чем не раз предупреждали известные отечественные правоведы[42].

8. Формализация правил третейского разбирательства.

Законопроекты по третейской реформе императивно регулируют многие вопросы третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража, которые ранее регулировались соглашением сторон, поскольку именно они являются «хозяевами» процесса третейского разбирательства, что, несомненно, скажется на гибкости и привлекательности третейской процессуальной формы, диспозитивной по своей природе (ст. 45). Теперь закон о третейском разбирательстве больше похож на процессуальный кодекс, введено даже специальное третейское производство по корпоративным спорам (п. 9. ст. 45), в чем проявляется еще одна грань «судоизции» третейских судов и ограничение конституционных прав сторон третейского разбирательства.

Формальным (императивным) требованиям теперь подчинены следующие положения третейских законопроектов: третейские центры должны формировать так называемые комитеты по назначению арбитров с числом членов не менее пяти; возраст третейского судьи должен быть не менее 25 лет; установлен срок, в течение которого сторона должна избрать себе арбитра — один месяц; установлен срок, в течение которого сторона должна заявить отвод арбитру — 15 дней; порядок проведения арбитража; правила о беспристрастности и независимости арбитров; рекомендованный список арбитров должны входить не менее 30 человек; 1/3 от рекомендованного списка арбитров в международном коммерческом арбитраже должны составлять иностранцы; обязательное наличие коллегиального органа, занимающего вопросами разрешения отводов и прекращением полномочий; а если его нет, то обязательное создание комитета по назначениям арбитров; порядок формирования и обязательная ротация комитета по назначению арбитров и проч.

Понятно и то, что обозначенная формализация правил третейского разбирательства позволяет ограничить число лиц, желающих создавать центры третейского разбирательства в России, что, конечно же, противоречит основной цели третейской реформы — развитию третейского разбирательства в России.

9. О терминологии законопроектов.

Несколько слов стоит сказать о понятийном аппарате третейского законопроекта (ст. 2). Он также довольно революционен. Им разработчики попытались несколько сбалансировать предлагаемые нововведения, а также предприняли попытку более глубокого осмысления института третейского разбирательства.

Если обратиться к действующему Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации», то мы не найдем в нем смысловую характеристику третейского суда, а получим лишь информацию о видах третейских институтов: постоянно действующий третейский суд и третейский суд для разрешения конкретного спора.

В новом законопроекте понятие «третейский суд» характеризуется в общепринятом смысле через состав третейских судей, избранных или назначенных в согласованном сторонами порядке. Вместе с тем, произошло некоторое смысловое отчуждение третейского суда, в указанном выше значении, от постоянно действующего третейского учреждения, которое, по мнению разработчиков, занимается лишь администрированием споров как структурное подразделение юридического лица. Тем самым, в характеристике третейского центра видны два противоречия, т. к. отдельные процессуальные функции, в том числе связанные с назначением и отводом арбитров, принятием третейского дела к производству, применением обеспечительных мер, выполняет и сам третейский институт через секретариат, председателя третейского института или специальный коллегиальный орган третейского института. Другой изъян формулировки «постоянно действующее третейское учреждение» состоит в характеристике третейского учреждения с точки зрения синонимично звучащей организационно–правовой формы юридического лица (некоммерческой организации), предусмотренной гражданским законодательством РФ, которое нельзя представить структурным подразделением другого юридического лица, создавшего третейский институт.

В этой связи проблему могла бы снять более нейтральная и более развернутая формулировка центра третейского разбирательства как «постоянно действующего третейского института», созданного организацией-учредителем в целях обеспечения (процессуального, организационного и материально-технического) и администрирования деятельности третейского суда.

Еще более резкий контраст создает впервые введенная в третейские законопроекты формулировка «прямое соглашение (договоренность) сторон». Лейтмотивом ее применения стала особенность законодательной техники, примененной разработчиками законопроектов. В попытке поставить заслон злоупотреблениям со стороны третейских институтов они перечислили ряд ситуаций со ссылкой на прямое соглашение сторон, когда определяющей в том или ином вопросе должна быть воля сторон третейского разбирательства (например, при назначении третейского судьи для третейского суда ad hoc) Тем самым, как бы обходилась известная формула третейского разбирательства: по общему правилу регламент третейского разбирательства является частью третейского соглашения. Однако «городить огород» и выдумывать новые понятия здесь не требовалось, достаточно было указать, что соответствующие ситуации должны регулироваться третейским соглашением, которое также является прямым волеизъявлением сторон.

Чего удалось добиться третейскому сообществу

Вместе с тем, нельзя не отметить, что в ходе законопроектных дискуссий третейскому сообществу страны удалось приблизить разработчиков к пониманию специфики третейского разбирательства, убедить в обоснованности приводимых аргументов и исключить из законопроектов ряд конструкций, не имеющих ничего общего с правовой природой третейского разбирательства.

Разработчики Минюста отказались от рассмотрения третейского разбирательства в плоскости гражданско-правовой услуги, а затем и предлагаемой ранее гражданско-правовой ответственности третейских судей. Ушел в прошлое, правда, сохранив ограниченное действие, принцип объективной беспристрастности третейского суда, сформулированный в практике Высшего Арбитражного Суда РФ. Минюст отказался, надеемся, что не временно, от идеи создания третейских институтов в форме юридического лица, что могло иметь очень серьезные последствия, в том числе связанные со значительными репутационными рисками, поскольку это создавало возможности обращаться с претензиями непосредственно к третейскому институту.

Прошли в законопроекты и другие предложения, изначально исходящие от третейского сообщества страны, в том числе:

  1. введены специальные требования к наименованию третейского института (п. 13 ст. 44), контролю процессуальных документов третейского института на соответствие законодательству с депонированием в Минюсте (подп. 1 п. 5 ст. 44) и одновременным размещение (опубликование) в интернете (п. 8. ст. 46), а также созданием единого реестра в форме депонирования информации о всех центрах третейского разбирательства страны, которым разрешено администрировать третейское разбирательство (п. 9. ст. 44); 
  2. судьи в отставке смогут выступать в качестве третейских судей (абз. 1 п. 4. ст. 3) закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации»;
  3. в перспективе до месяца должны будут сокращены сроки выдачи исполнительного листа и оспаривания третейского решения (п. 6 ст. 16 законопроекта о внесении изменений в законодательство);
  4. стали более либеральными условия действительности арбитражного соглашения, включая его правопреемство при уступке требования и переводе долга по основному контракту (п. 10. ст. 7);
  5. введен институт предварительных обеспечительных мер (п. 2 ст.17);
  6. установлена возможность заключения соглашений о территориальной подсудности при оспаривании и исполнении решений третейских судов (см., напр., ст. 301 ГПК РФ и п. 3 ст. 230 и п. 3 ст. 236 АПК РФ);
  7. содействие государственного суда в получении доказательств (ст. 30 и ст. 631 ГПК РФ; ст. 741 АПК РФ);
  8. категория «основополагающие принципы российского права» заменена на «публичный порядок» как основание для отмены или выдачи исполнительного листа на внутренне третейское решение (см., напр., подп. 2 п. 4 ст. 421 ГПК РФ и подп. 2 п. 4 ст. 233 АПК РФ);
  9. введен свидетельский иммунитет для арбитров (третейских судей) (п. 6 ч. 3 ст. 56 УПК РФ). 

Общие выводы

При всех отмеченный плюсах сохраняется впечатление, что до их реализации на практике может просто не дойти дело, поскольку состоялось довольно глубокое огосударствление, формализация и судоизация третейского разбирательства, что, конечно же, не соответствует его правовой природе, а также поставленным целям реформирования третейского законодательства в нашей стране.

В начале третейской реформы главенствующей была идея усовершенствования действующего законодательства о третейском разбирательстве, а не разработка революционных предложений. «Хотели изменить закон, а получили — Третейский кодекс» со всеми возможными ограничениями…

Министерство юстиции России, несомненно, это понимает, заявляя об уникальности данного законотворчества, не имеющего мировых аналогов, при этом, как ни странно, характеризуя законопроекты как наиболее передовые и соответствующие отечественным реалиям.

Полагаем, что закрепление таких подходов в законодательстве действительно сократит до минимума возможность злоупотреблений в третейском разбирательстве, однако при этом уменьшится не только количество российских третейских центров, но и сократится число обращений в данные институты гражданского общества, в том числе и наиболее известные, и, как следствие, приведет к стагнации идеи третейского разбирательства в нашей стране.

Поступательное развитие института третейского разбирательства в России невозможно обеспечить безразборным сокращением третейских центров, которое будет проводиться не за счет естественного отбора путем обращения сторон третейского разбирательства — «снизу», а «сверху» умозрительным заключением того или иного чиновника, имеющего, судя по законопроектам, весьма приблизительное представление о сущности альтернативного разрешения споров. Поэтому, прежде всего, необходимо отказаться от разрешительного порядка создания третейских институтов и ликвидации их государственными органами власти.

Стремление разработчиков обуздать третейскую стихию, взять под тотальный контроль процессы, которые должны регулироваться на уровне гражданского общества, может оказать только медвежью услугу. Поэтому выражаем надежду, что предстоящий диалог в Государственной Думе будет более продуктивным, позволяющим по-настоящему реализовать те гуманные, социальные и экономические цели, которые сформулировали разработчики законопроектов по третейской реформе.

Как ни парадоксально, но в такой ситуации хочется рекомендовать законодателю не торопиться с принятием законопроектов, а провести третейскую реформу так же комплексно, как это делалось во время первой реформы третейского разбирательства в России, в связке с реформой процессуального законодательства, поскольку в настоящее время стоит вопрос о создании единого гражданского процессуального кодекса, что обеспечит сбалансированное развитие всего блока процессуального законодательства страны.

[1] См.: Севастьянов Г. В. Правовая природа третейского разбирательства как института альтернативного разрешения споров (частного процессуального права). СПб.–М., 2015. С. 12-86.

[2] См.: http://arbitrage.spb.ru/vote/index.php (дата посещения — 17.06.2015).

 [3] См.: http://arbitrage.spb.ru/sud/zk/info.html (дата посещения — 17.06.2015).

 [4] Проект закона Национальной третейской палаты // Третейский суд. 2013. № 1. С. 71-86.

 [5] Предложения ТПП РФ по изменению и дополнению законодательства РФ о третейском разбирательстве // Третейский суд. 2013. № 1. С. 49-52.

 [6] Предложения РСПП по совершенствованию законодательства, регулирующего деятельность третейских судов и международных коммерческих арбитражей // Третейский суд. 2013. № 1. С. 53-70.

 [7] О создании Экспертного совета третейского сообщества // Третейский суд. 2013. № 1. С. 7.

 [8] Опросный лист ЭСТС // Третейский суд. 2013. № 1. С. 40-48.

 [9] Результаты опроса № 1 // Третейский суд. 2013. № 2. С. 13.

 [10] Итоги первого этапа деятельности ЭСТС // Третейский суд. 2013. № 2. С. 14-18.

 [11] См.: Протокол заседания рабочей группы по вопросам развития института третейских судов в Российской Федерации Минэкономразвития России // Третейский суд. 2013. № 2. С. 19-22; Третейский суд. 2013. № 5. С. 95-94.

 [12] Концепция реформирования института третейских судов в Российской Федерации // Третейский суд. 2013. № 5. С. 120-130.

 [13] Комплекс мер по развитию третейского судопроизводства в российской Федерации // Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 27-49.

 [14] Отчет о Всероссийском форуме третейского и делового сообществ «Совершенствование законодательства о третейском разбирательстве и международном арбитраже: современные стандарты и подходы ведущих арбитражных институтов» // Третейский суд. 2013. № 6. С. 19-24.

 [15] См. специальный тематический выпуск журнала «Третейский суд», подготовленный к Форуму: Третейский суд. 2013. № 5. С. 6-93.

 [16] Резолюция Всероссийского форума третейского и делового сообществ «Совершенствование законодательства о третейском разбирательстве и международном арбитраже: современные стандарты и подходы ведущих арбитражных институтов» // Третейский суд. 2013. № 6. С. 28-31.

 [17] Тексты законопроектов размещены на едином портале для размещения информации о разработке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатов их общественного обсуждения: http://regulation.gov.ru/project/11250.html?point=view_project&stage=2&stage_ id=7194 (дата посещения — 18.06.2015).

 [18] См.: Заключение по результатам независимой антикоррупционной экспертизы ООО «Ценные Бумаги Консалтинг», аккредитованного Минюстом России // Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 265-273.

 [19] Сводная таблица предложений к законопроектам Минюста // Третейский суд. 2014. № 14. С. 16-54.

 [20] См.: Заключение Постоянно действующей конференции третейского сообщества; Заключение Российского Центра содействия третейскому разбирательству; Письмо Российского союза промышленников и предпринимателей; Отзыв НП «Национальная третейская палата»; Замечания и предложения ОАО «Газпром»; Предложения и замечания ОАО «Сбербанк России»; Комментарий Ассоциации участников по содействию в развитии третейского разбирательства (РАА); Предложения партийного проекта «Комфортная правовая среда партии «Единая Россия»; Заключение по результатам антикоррупционной экспертизы // Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 150-273.

 [21] Итоги второго этапа деятельности ЭСТС (результаты двух опросов) // Третейский суд. 2014. № 1. С. 26-29.

 [22] Обращение о создании Постоянно действующей конференции третейского сообщества // Третейский суд. 2014. № 1. С. 30-32.

 [23] Заключение Постоянно действующей конференции третейского сообщества Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 150-178.

 [24] Сводная таблица мнений по наиболее принципиальным вопросам третейской реформы // Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 148-149.

 [25] Экспертное заключение Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства // Третейский суд. 2014. № 4. С. 55-75.

 [26] Заключение Государственно-правового управления Президента Российской Федерации // Третейский суд. 2014. № 4. С. 55-75.

 [27] Севастьянов Г. В. Перспективы третейской реформы: Второй Всероссийский форум // Третейский суд. 2014. № 6. С. 8-225.

 [28] Севастьянов Г. В. О первой церемонии вручения Общественной премии альтернативного разрешения споров «Арбитраж и Примирение» // Третейский суд. 2014. № 6. С. 23-40.

 [29] 
См.: http://asozd2c.duma.gov.ru/addwork/scans.nsf/ID/C13BC5E7F030EA2343257E3F0028C25E/$FILE/788111-6.PDF?OpenElement (дата посещения — 22.06.2015).

 См.: http://asozd2c.duma.gov.ru/addwork/scans.nsf/ID/919D49755F788FC643257E3F002C7EB7/$FILE/ 46220123-1.pdf?OpenElement (дата посещения — 22.06.2015).

 [31] Севастьянов Г. В. Правовая природа третейского разбирательства как института альтернативного разрешения споров (частного процессуального права). СПб.–М., 2015. С. 12-86.

 [32] См. специальный номер журнала «Третейский суд», посвященный третейской реформе: Третейский суд. 2014. № 2/3.

 [33] См., напр.: Муранов А. И. В поддержку третейских проектов Минюста России // Третейский суд. 2014. № 2/3. С. 274-318.

 [34] Севастьянов Г. В. Правовая природа третейского разбирательства как института альтернативного разрешения споров (частного процессуального права). СПб.–М., 2015. С. 12-86.

 [35] Постановление Конституционного суда РФ № 10-П от 26.05.2011 // Третейский суд. 2011. № 3. С. 12-29.

 [36] Определение Президиума ВАС РФ № 17020/10 от 24.05.2011 г. // Третейский суд. 2011. № 5. С. 45-49.

 [37] Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа по делу № А67-1587/2014 от 08.07.2014 // Третейский суд. 2014. № 5. С. 40-43.

 [38] См. Решение Арбитражного суда Смоленской области от 15.04.2014 и Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 08.08.2014 по делу № А62-171/2014 // Третейский суд. 2014. № 5. С. 33-39.

 [39] Постановление Конституционного суда РФ № 30-П от 18.11.2014 // третейский суд. 2014. № 6. С. 46-56; Определение Конституционного суда РФ № 2750 от 09.12.2014 // третейский суд. 2015. № 1. С. 15-19.

 [40] Определение Верховного Суда РФ по делу № А62–171/2014 от 15.04.2014 и определение Верховного Суда РФ по делу № 310-ЭС14-4786 от 19.03.2015 // Третейский суд. 2015 № 2/3. С. 221-234.

 [41] См.: Статью 41 проекта Федерального закона «О третейских судах и арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации в редакции от 17.01.2014 // Третейский суд. 2015 . № 2/3. С. 77.

 [42] См., напр.: Маковский А. Л. Заключение Исследовательского центра частного права при Президенте РФ на запрос Высшего Арбитражного Суда РФ в Конституционный Суд РФ // Третейский суд. 2011. № 2. С. 61–66.

Заказать звонок

    Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь соглашаетесь с нашей политикой конфиденциальности